Побег не всегда предполагает действие. В моем случае – это полное отсутствие действия. Я убегаю от реальности. Как тогда, на море.
До сих пор помню, как бежала тогда по песку. В слезах. Будто случилась катастрофа, равная концу света.
Сколько себя помню, я всегда от всего бежала. Вот и сейчас сложно подавить это желание убежать, скрыться, забиться в самый темный угол, чтобы ото всех спрятаться, чтобы никто не нашел; и сидеть там тихо, наедине с собой переживая боль, а потом, как ни в чем не бывало, жить дальше, улыбаться и делать вид, что все в порядке.
Вот завела дневник и решила назвать его Плохое сказки о любви... Я бы ко всей своей жизни подобрала именно такое название.
Думала, что если смогу все, всю свою жизнь, последовательно изложить на бумаге, то смогу и сама в ней разобраться. Но мне почему-то настолько лень это делать. И что теперь?
Совершенно очевидно, что в адекватной, окружающей нас действительности не может быть места таким чувствам, как любовь или ненависть, хотя бы потому, что адекватность не совместима с самим понятием этих, являющихся самыми сильными, чувств.
Возможны лишь привязанности, союзы, кооперативы...
Поэтому я решительно заявляю : я - сумасшедшая.
Да, именно, я - сумасшедшая, и хотя бы потому, что люблю.
Любовь принципиально не может быть нормальной и подогнанной под систему, как это сделал Фрейд, лишь опошливший любовь, назвав ее патологией. Я не согласна с тем, что страдаю патологией и предпочитаю считать себя сумасшедшей!
Я знакома с Прюнель, она – с кучей других французов, у которых тоже куча знакомых, и, причем, не только французов, а у тех знакомых... Вот и можно сделать вывод, что я потенциально знакома с каждым обитателем планеты Земля, а их-то много, около 600 млрд. ... Это значит у меня столько потенциальных, и не очень, знакомых. А нужен-то только один, и, если учесть тот аспект, что я с ним потенциально знакома, то все получается проще простого, но на самом деле... Всего один из 600 млрд. ... Это очень мало. Но ведь каждому из нас нужен один (а если один и тот же?!) человек в жизни и находиться он может где угодно на земле, во Франции, в Китае, в соседнем доме... В том- то и вопрос : Где???... Вот и кажется, что как-то преумаляешь свои запросы в своих глазах...
- Неправда! Не говори ерунды! – прошипела я с испугу на человека, чье лицо я в жизни не видела, но почему-то ясно осознавая, что это один из моих знакомых.
Потом мы пошли гулять в сад. Я не отчетливо помню, сколько нас было, но примерно четверо или пятеро. Этих людей я тоже видела впервые. Конечно, может и не совсем впервые, но я точно уж не знала ни как их зовут, ни сколько им лет, ни где мы познакомились, ни…да ровным счетом ничего, что касалось бы того, почему я гуляю с ними по какому-то саду и как я вообще связана с ними…
А сад был красивый. Для наглядности: это что-то вроде помеси Летнего Сада с парком Петродворца и садом Воронцорского дворца, но не настолько шикарно, как Версаль или Тюиллери. Вот только построек там было мало, если точнее, то только беседка – и все. Вокруг – зелень, да цветы и дорожки мощеные камнем, как говорится «à la médiévalité». Цветут магнолии. Названий остальных растений я не знаю, но они явно тропические и…просто невероятно красивые. В ярко голубом небе нет ни облачка; светит солнце. Сейчас, наверное, конец августа и примерно полдень.
Я плету венок.
Вдруг все потемнело, налетел ветер. Смерч… Со всех сторон эти ужасные воронки пожирают зелень, рвут ее, кромсают, а мне ее безумно жалко, мне больно за нее.
Все спрятались в беседке и зовут к себе меня скорей. Я бегу со всех ног. И тут я взлетаю, меня подхватывает одна из воронок и кружит, кружит, кружит, поднимая все выше и выше, а потом…я падаю на траву плашмя и чувствую, как умираю. Я плачу – я не хочу умирать; мне становится холоднее, каждый вдох дается все большим трудом, веки, тяжелые, словно налитые чугуном опускаются… Нет! Не спать! Я борюсь, я сильная…но не настолько…чтобы перебороть…смерть.
…И я проснулась. Уткнувшись носом в подушку, чуть дыша, вся в слезах, перепуганная до смерти, я лежала в предполагаемой во сне позе моей кончины. Одеяло на полу.
Я не сразу поняла, что это был сон. Да, кошмарик. Уф, ну и ночка выдалась! А завтра первым «бел-лит»…
Конечно, мне кошмары и похлеще снились: и про вампиров, и про других монстров – короче, весь букет просмотренных за всю жизнь ужастиков; но чтобы я так реалистично чувствовала, что я умираю – впервые.
Сегодня я стала наполовину блондинкой, значит наполовину дурой и мне можно вполовину меньше думать. Но не получается. Мысли сами лезут в мою голову и не хотят оттуда выходить подолгу : не то чтобы они не могли - они просто не хотят, им там нравится, им там хорошо, они, как зерна находят там плдотворную почву для произростания; чтобы эта почва перестала быть плодородной нужны термядерно-химические радикальные меры. Смена цвета волос не поможет.